Кашина Л.С. "Живет огонь его поэзии"
Ко Дню памяти поэта П.Н.Васильева.
«…СТРЕЛЯЮТ ВНОВЬ КОВАРСТВО И БЕССИЛЬЕ…»
16 июля 1937 года был расстрелян гениальный поэт Павел Николаевич Васильев, рожденный на казахстанской земле, которую он воспел с огромной любовью, ярко и образно. Прах Павла Васильева покоится в братской могиле жертв политических репрессий Донского кладбища г. Москвы, но каждый год 16 июля в Казахстане отмечается День Памяти великого земляка. В Павлодаре в этот день к Дому-музею П.Васильева приходят поклонники его поэзии.
Зачем вы не любите, люди,
Своих неподкупных поэтов?
Взывая к векам о бессудье,
Глядят они грустно с портретов.
Н.Асеев.
Трагедия жизни П.Васильева началась задолго до его гибели. И, может, не случайно, а с некоторым пророческим предвидением Павел Васильев в одном из ранних стихотворений написал:
Не знала мать,
Когда, качая в люльке, напевала,
Что скоро песню напевать
Нужда мне будет злая…
30-е годы… Самый плодотворный период в творческой жизни поэта был и самым трагическим.
Его арестовывали трижды: В первый раз в 1932 году по делу «Сибирской бригады». За неимением улик он был освобожден, но это не прошло бесследно. Павел Васильев был на крючке НКВД, и этот арест дал плодотворную почву для врагов поэта. Его травили, преследовали, на него писали доносы.
Совсем недавно экспонаты Дома-музея пополнили две газеты «Правда» от 24 мая и 16 июля 1935 года. В первой из них напечатано «Письмо в редакцию» за подписью 20 литераторов с требованием «принять решительные меры» к П. Васильеву. Среди них были поэты, которых П.Васильев считал своими друзьями: Николай Асеев, Борис Корнилов, Семен Кирсанов, Иосиф Уткин. После этого письма поэтом Дж.Алтаузеном была спровоцирована драка с П.Васильевым. Пожар разгорался, раздувался огонь его тайными и явными врагами.
В результате в газете от 16 июля была дана информация под заголовком: «Павел Васильев приговорен к 1 ½ годам лишения свободы.
Суд состоялся 15 июля.
В народе говорят: «Случайностей не бывает». Именно 15 июля 1937 года состоялся еще один суд над Павлом Васильевым по обвинению в террористическом акте против И.В.Сталина. 16 июля П.Васильева расстреляли.
Что это? Игра цифр, случайность или роковая закономерность? Но возвратимся к газетам 1935 года и к людям, которые подписали донос.
Николай Николаевич Асеев, человек, которого боготворил П.Васильев, был в начале списка. Известный литератор с огромным влиянием в поэтическом мире, нашедший в себе смелость в декабре 1942 года написать «Личное письмо» Сталину, поэт создавший в 1943 году стихотворение «Надежда», в котором были открыто обличающие власть строки:
«Насилье родит насилье,
И ложь умножает ложь;
Когда нас берут за горло,
Естественно взяться за нож…»
Что заставило Н.Н.Асеева встать в ряд с ярыми врагами П.Васильева Дж. Алтаузеном, М.Голодным, А.Безыменским? Чтобы ответить на этот вопрос нужно в совершенстве знать атмосферу того времени. Это прерогатива литературоведов и исследователей. Но можно сказать следующее: «Когда в угоду идеологии приносится в жертву нравственность – случаются такие трагедии». Можно себе представить, как чувствовал себя в то время П.Васильев, загнанный в угол как зверь.
«Тяжело мне, волку, на волчьих охотах…»
Вот что пишет об этом свидетель тех тяжелых дней друг П.Васильева, Е.Туманский:
«Я видел, как волновался и страдал Павел в это страшное время, видел, как трудно ему приходилось переживать. Он мало говорил, ничего не читал, безмолвно ходил по квартирам или сидел на диване, поджав под себя ноги. Однажды он, со свойственной ему прямолинейностью сказал:
- «Убей меня бог, но я не поверю, что все подписи под клеветой поставлены добровольно. Клянусь, или этим людям грозили, или дают их подписи подложно».
Архивные материалы раскрывают все новые и новые страницы жизни и творчества поэтов. Новые факты позволяют восстановить не всегда приятную, но историческую правду.
После гибели П.Васильева с клеймом «врага народа», во время его реабилитации и восстановления в члены Союза писателей, Н.Н.Асеев пишет:
«На просьбу Главной военной прокуратуры относительно характеристики поэта П.Васильева могу сообщить следующее. Павел Николаевич Васильев был очень талантливым поэтом, обладавшим незаурядным дарованием изображать людские страсти, природу, обычаи простого населения. При этом он обладал чувством языка в высшей степени яркого, меткого, выходящего из самых глубин народного говора, что придавало его стихам удивительную выразительность и силу. Лично я знал поэта П.Н.Васильева мало… Он относился ко мне как к поэту старшего поколения, с мнением которого он считался и суждениями моими о его стихах он, очевидно, дорожил…»
Чувствуется некоторая осторожность в характеристике личности П.Васильева, по сравнению с оценкой его творчества. «Лично я знал поэта П.Н.Васильева мало…»
Дом-музей располагает копией рукописного письма П.Васильева к Н.Н.Асееву от 14 августа 1936 года, т.е. после полуторагодовалой отсидки, в котором он пишет из Салехарда:
«…как видите, не могу удержаться от того, чтобы не послать Вам и Ксане мои приветы и низкие поклоны. Я страшно Вас люблю и часто вспоминаю. За несколько недель здешняя спокойная и сурьезная жизнь вдохнула в меня новые силы, здоровье и многие надежды. Месяца поди через полтора увидимся и я вновь с бо-о-льшущим удовольствием пожму Вашу хорошую золотую руку. До свидания, дорогой Николай Николаич! Павел Васильев. P.S. Привет супругам Кирсановым.Что Вам привезти в подарок?».
Разве мог написать такое письмо великому Асееву малознакомый человек, называя супругу Асеева Ксаной. В это мало верится. Конечно, для П.Васильева, молодого поэта, ценность такого знакомства была значимее, чем для Асеева, но, тем не менее, складывается впечатление, что письмо пишется довольно близкому человеку.
Н.Асеев в своем письме дает оценку характера П.Васильева:
«Характер его был неуравновешенный, быстро переходящий к сильному возбуждению. Впечатлительность повышенная, преувеличивающая все до гигантских размеров. Это свойство поэтического восприятия мира, нередко наблюдаемое у больших поэтов и писателей, как, например, Гоголь, Достоевский и Рабле. Но все эти качества еще не были отгранены до полного блеска той мятущейся и не нашедшей в жизни натуры, которую представлял из себя Павел Васильев. Отсюда его самолюбивые порывы, обидчивость на непризнание его полностью и даже некоторая, я бы сказал, озлобленность на быстрые и незаслуженные успехи других поэтов, менее даровитых, но более смышленых приноравливающихся к обстоятельствам времени. Меня он привлекал к себе главным образом той непосредственностью таланта, которая сквозила во всех проявлениях его характера».
Какие сравнения: Гоголь, Достоевский, Рабле. Вряд ли еще кто-то из молодых поэтов был удостоен такой оценки. Ведь Гоголь для Асеева еще с юности был «недосягаемой вершиной».
«Конечно, мы учились у Гоголя», - писал Асеев в статье «О тех, кто мне близок» (В.Мильков).
Прошло 20 лет после гибели поэта. И то, что Асеев приводит такое сравнение, мне кажется, свидетельствует о многом. Если говорить об огранке качеств П.Васильева, то когда бы он смог того добиться, ведь ему в то время было 25 лет. Сам Н.Асеев опубликовал свое первое стихотворение в 22 года.
Недавно в разговоре с известным павлодарским краеведом и исследователем И.В.Лагутиным о П.Васильеве, им были высказаны такие мысли:
«О творчестве П.Васильева известно немало, его поэзия, слава богу, признана. Но о том, каким он был человеком, ходят противоречивые слухи. Чтобы полнее оценить его жизнь, его поступки, нужно по крупице воссоздать П.Васильева как человека…»
Каким же он был, П.Васильев?
Мы можем говорить о нем только со слов его современников, тех, кто знал его лично. Мнения действительно противоречивые, особенно в первые годы его возрождения из небытия.
Он был: неуемным, бойким;
красивым, стройным с горящим взором;
мятежным, вызывающе ярким;
прекрасно читающим свои стихи;
вспыльчивым, необузданным;
добрым, прямым.
Но вот одну черту характера можно установить из данных материалов и писем: умеющим понять и простить.
Только простив Асеева за подпись под роковым письмом, мог написать П.Васильев такое теплое письмо Николаю Николаевичу, передавая привет семье Кирсановых, ведь и подпись Семена Кирсанова тоже была в числе других. И вновь на память приходят строки Н.Асеева из стихотворения
«Надежда»:
«У всех увлеченных боем,
Надежда горит в любом:
Мы руки от крови отмоем,
И грязь с лица отскребем,
И станем людьми, как прежде,
Не в ярости до кости:
И в этой одной надежде
На смертный рубеж вести».
В журнале «Вопросы литературы» за апрель 1991 г. Денис Бабиченко так дает трактовку этим строкам:
«Здесь Н.Асеев утверждает, что ненависть к врагу преходяща, что, только избавившись от нее, мы снова будем людьми».
Стихотворение «Надежда» написано в 1934 г. и П.Васильев не мог его знать, но его душа простила. Он смог понять, что иногда человек просто не может противостоять обстоятельствам, не каждому это дано, он всего лишь человек, со своими достоинствами и недостатками. Таким был и сам Павел. И может не случайно в 1936 г. было написано стихотворение
«Прощание с друзьями»:
Друзья, простите за все, в чем был виноват.
Я хотел бы потеплее распрощаться с вами…
…Вы обо мне забудьте, - забудьте! Ничего.
Вспомню я о вас, дорогие мои, радостно…
…Попрощайтесь, попрощайтесь, дорогие со мной, - я еду
Собирать тяжелые слезы страны…
Не баловала жизнь и Н.Асеева. Несмотря на известность, и у него были периоды жизни, когда он бывал в «опале», когда его, как и П.Васильева не печатали, а для поэта, это всегда – трагедия. Вот как писал сам Н.Асеев: «Неопубликованные стихи, как нескошенное поле, не дают места новым». Во многом схожи судьбы двух поэтов. Н.Асеев выходец из провинциального городка Льгова Курской области. Как и у Павла Васильева у Н.Асеева был дед – фантазер, охотник и рыболов, которого маленький Коля боготворил. Так же как и П.Васильев, он любил свою маленькую родину, которая на всю жизнь осталась волшебной страной детства, к которой неустанно возвращалась память. Умер Н.Асеев 16 июля 1963 года, в день смерти П.Васильева. Прожил он после гибели Павла 26 лет, столько, сколько было Павлу Васильеву в день его гибели. День 16 июля оказался роковым для обоих. В Москве, на мероприятиях посвященных памяти П.Васильева, мне запомнились строки московской поэтессы Ирины Пановой:
…Но стой, Россия,
Оглянись в тревоге,
Поэтов страшен список убиенных
У каждого на их святой дороге
Всегда был рой завистников презренных.
Они, отбросив ложные завесы,
И маски смехотворные отринув,
Поэтам выделяли по Дантесу
И долго целился им в грудь Мартынов.
Упали Лермонтов и Грибоедов,
Тальков, Есенин, Клюев и Васильев.
Кто дальше?
Кто за ними следом?
Вам слышен выстрел?
Павший нам не ведом.
Стреляют вновь Коварство и Бессилье!
Павла Васильева расстреляли, но поэзия его жила всегда, ее огонь теплился до поры до времени, но не гас.
Из воспоминаний…
Д.Снегин – казахстанский писатель взял с собой на фронт вырезки из «Известий» 30-х годов со стихами П.Васильева.
Участник ВОВ Г.П.Болотов из Запорожья писал Е.Вяловой: «В декабре 1941 года, находясь раненным в госпитале, я узнал правду о гибели П.Васильева. Пришлось смириться с действительностью, но стихи, вошедшие в сердце, нельзя выбросить по чьему-то указанию, как мусор». Стихи П.Васильева читал и И.В.Лагутин задолго до реабилитации поэта. Его стихи переписывались в заветные тетрадки как стихи С.Есенина, В.Высоцкого во времена запрета. Павлу Васильеву «неистовому детенышу Иртыша» посвящали свои стихи И.Шухов, Н.Трегубов, П.Северов, Н.Клюев, Я.Смеляков, А.Поперечный и многие другие, как современники поэта, так и наши современники. Поэзия П.Васильева, в которую он вложил свою неуемность, буйство силы, концентрацию энергии, тот огонь, который бушевал в нем недолго, но ярко, должна жить!
Л.Кашина Опубликовано в газете «Звезда Прииртышья» № 82 (16540) от 15 июля 2000 г.)